Помнится, когда-то весна была такой в моём представлении. Почему-то только для неё что-то веанитовое - небо весеннее вечером в этот оттенок на несколько моментов окрашивается.
Именно в такой, тёмно-синий в темноту. Как у греческих художников на фресках, как на иконах в забытой мастерской.
И у неё, наверное, черты лица расплывчаты - не ребёнок, не женщина. Не размытая, оттаявшая.
Бах. Ария из кантаты №156 и Альбенис. Астурия, эти мелодии почему-то ассоциируются с этим временем года.
читать дальшеУ неё слабые руки, даже держать их боязно - пальцы гнутся в разные стороны. Шевелит ими, поправляя кольцо с веанитовым камнем и стряхивая маленькие капли растаявшего снега.
На ботинках грубая шнуровка, туго затянутая, и ни одного пореза на коже - а ведь на шнурках острые льдинки.
Напевает что-то, может шепчет - не слышно за тишиной. Стекают капли - но тихо.
Мокрый сонный воробей отзывается на её ласку, придвигаясь ближе к теплу.
Её руки был бы счастлив нарисовать художник, а холод уходящей зимы лишь слегка прикасается к пальцам, что закрывают от него неяркие ростки. Скоро они распустятся зеленью, и весна уже не будет закрывать от них небо, поддерживая чуть дрожащие стебли.
Ещё немного, и для неё станет слишком ярко и солнечно.